— Нет.

— Тогда чего ты возмущаешься?

— Данко, почему ты не понимаешь?

— Так объясни. Я пойму. Ладно, про алкоголь я понял. Могу выпить только несколько рюмок компота. От него почему-то крыша не едет и даже желания продолжить банкета не возникает. От всего другого я теряю тормоза, и крыша просто улетает. Тут мой промах. Но пока не попробуешь, то не узнаешь. Буду знать. Да, не оправдание, но вчера был очень тяжелый день. Неприятный день, когда понимаешь, что друзья оказываются врагами. И тупо не врубаешься, почему так произошло. Чет я начинаю разочаровываться в людях.

— Чего случилось? — беря у него пакет молока, спросила я. В этом что-то было вот так сидеть в кладовке, кутаться в одеяло и жевать белый хлеб, запивая его молоком. Экстрим.

— Да у нас решили, что Генке лучше свалить из города. Кто-то решил просто его проигнорить. Мол, сам свалит, если его не замечать. Другие решили морду набить. Приписали ему такие грехи, что он у нас словно маньяк сексуальный. Девчонок малолетних портит. А он еще по городу прошелся. Народ начал возмущаться, как посмел так гордо ходить. Мол, ему положено в норе сидеть и носа не показывать. Я сразу после работы к Генке пошел. Он мне даже не сказал, что вернулся. Может, знал бы заранее, то и почву подготовил. Хотя, этих упертых ничего не перебьет. Короче, увидел компашку, что собралась на вилы поднимать.

Хорошо, что народу было мало. Тыры-пыры. Ситуацию смягчил. За дружбу, за знакомство. На халяву пить все готовы. И про вилы забыли. Вроде разошлись миром. Но это вчера было. А что сегодня? Против города идти? Один был бы, то пошел не задумываясь. Теперь же вы еще у меня. Вот и гадай, как поступить. Друган, который как брат, или семья?

— Могут и нас травить?

— Угу. Кто-то воду мутит. Блин, эту историю уже забыть можно. Лет сколько прошло. Да, история вышла шумная. Но все равно… Так и меня можно в эти маньяки записать.

— Почему?

— Я же тоже там был.

— Данко, а ты уверен, что Гена не виноват? — осторожно спросила я.

— Уверен. Не мог он тогда этого сделать, — твердо сказал Данко. — А с кем девчонка целки лишилась? Непонятно. Я спал. Миха со своей мадам тусил. Он тогда ни на кого не смотрел, кроме нее.

— Остается твой товарищ, — спокойно сказала я.

— Надо с ним поговорить. Хотя, он мой друг.

— Даже если не прав?

— Он мой друг, — повторил Данко.

— Все равно это не повод напиваться и мне нос разбивать.

— Ну, хочешь мне отомсти. Я тебе свой нос подставлю.

— Ага, а потом еще кулак лечить.

— Тебе не угодишь. Все тебе не так и не этак, — Хлопнула входная дверь. — Генка ушел?

— Или Сережка на рыбалку пошел.

— Совсем забыл про эту рыбу. Ладно, он с дядей Васей. Можно быть спокойным, — сказал Данко. — Пойдем чего-нибудь существенного перекусим?

— Проглот.

— Знала же за кого замуж выходила, — ответил Данко.

Пять утра. Нос распух. Из-за этого я гнусавила. Глаза заплыли. Жуть. Теперь на улицу не выйти. Сходила за шампунем. Но все это было ерундой по сравнению с надвигающимися проблемами. Сережа уехал на рыбалку. Гена стоял около плиты и разогревал вчерашний ужин.

— Я ему сковороду не доверю, — сказал Гена, когда я вошла на кухню.

— И правильно сделает, если мы хотим завтрак, — Данко ковырялся в телефоне. Посмотрел на меня. Присвистнул. — У меня где-то мазь была для ушибов.

— Скорее уж у меня. Потому что купить ее настояла я, когда ты ногу ушиб. В аптечке посмотри.

— Какая разница? Сейчас тебя лечить буду, — открывая мазь, сказал Данко. Как всегда, проблемы мы не видим. Просто перешагиваем ее. Чувство вины — не знакомо. Я опять начала злиться.

— Что ты делаешь?

— Нос чешу. Авось подобреешь, — ответил он с совершенно серьезным лицом.

— Я тебе не лампа Алладина.

— Нет, ты Элечка, которая не в духе. Но ведь ты подобреешь? — с надеждой спросил он. — Я ведь еще могу рассчитывать на помилование?

— Можешь надеяться. Говорят, надежда последней умирает, но не факт, что оно будет.

— Ты хорошая. Ну, куда без тебя денусь? Кто меня еще так терпеть будет? М? — спросил он. Я решила больше не продолжать разговор, который крутился по кругу. Наверное, в глазах Гены мы были как два идиота. Ладно, Данко. Порой мне казалось, что у него точно что-то с головой, но я-то… Или еще до знакомства с ним была не в себе, или это заразно? Надо было ругаться, злиться, а я тихо кипела, но молчала. Да, я на него была в обиде, но не готова была хлопнуть дверью.

Завтрак проходил в молчании. Я терла глаза. Хотелось спать. Привыкла уже высыпаться. Это раньше по пять часов спала, а потом бежала на работу. Теперь жизнь была боле равномерной.

— Ген, может тебе рассмотреть вариант свалить из города? — прямо спросил его Данко.

— Нет. Даже в мыслях такого не было, — ответил Гена.

— Может нужно рассмотреть этот вариант?

— Нет. Я на досрочном. Мне здесь проще остаться. Да и зачем уезжать?

— Затем, что кто-то тебе решил организовать травлю, — ответил Данко.

— Я понял, — последовал спокойный ответ. — Даже предполагал такое развитие событий. Поэтому и не звонил тебе. Это мои проблемы.

— Угу, раньше у нас общие были проблемы. А теперь чего изменилось? — буркнул Данко. Гена лишь пожал плечами.

— Может вас оставить? Без меня все выясните? — спросила я.

— А смысл? Все равно ведь все узнаешь, — ответил Данко. — Мы как бы в одной связке.

— Правильно мыслишь, — сказал Гена. Он опять задумчиво мешал чай с грустной улыбкой. — У вас хорошая команда. Именно поэтому я тебе не рекомендую лезть в эту историю.

— Ген, честно, было или не было? Данко готов за тебя стоять, даже если ты сумочки у старушек вырывать будешь. Мне знать надо. Чисто для себя. Впечатление местного маньяка ты не создаешь. Но по пьяни у нас и Данко в зверя превращается, — сказала я.

— Из-за травмы. Раньше такого не было, — сказал Данко. — А пока учился, то не до алкоголя было. Не проверял.

— Теперь проверил и с алкоголем завязал. Или будешь без меня такими выкрутасами заниматься, — сказала я.

— Но вчера не водка, же была. Пиво. Потом самогон. Потом…

— Коктейль вырви глаз. Я помню, как ты все это в себя заливал. И заканчивай друга прикрывать. Не думай, что я забыла про свой вопрос.

— А она тебя уже хорошо знает. Не поддается, — рассмеялся Гена.

— Угу, но попытаться можно. Иногда прокатывает. Редко, но бывает, — ответил Данко.

— Ничего не было в ту ночь, — ответил Гена.

— В смысле? — не понял Данко.

— В прямом, — усмехнулся Гена.

— А ты сказал…

— Сказал. Но не было, — Гена быстро посмотрел на меня, потом опять уставился в свой чай. — Ничего не понимаю, — Данко даже головой встряхнул, словно надеялся привести мысли в порядок. — Видно же было, что она не против была.

— Была. А потом передумала. Как ноги увидела, так все желание пропало. Уродом обозвала. Я тогда обиделся. К стенке развернулся и уснул. Утром она проснулась. Поняла, что с кем-то переспала. Ко мне претензии. Я хоть выпивши, был, но не в таком состоянии, чтоб не помнить вечер. Пристала ко мне, было или нет. Я и ляпнул, что было. Еще и приплел, как у нас было. В подробностях. Она-то мало что помнила. Быстро оделась и домой. Вернулась уже с отцом и ментами.

— А там всех опросили. Все видели, что продолжение будет. Никто не сомневался. Ты не отрицал.

— Только она начала говорить, что не по взаимному было. А признаваться, что я натрепал, было неудобно. Зато девять лет получить было удобно. Да и не поверил никто бы моим словам, — ответил Гена.

— Но ведь не против была.

— Я думал над этим. Наверное, сам факт, что все именно со мной произошло и сыграло роль. Девкам сказки охота и принцев, а не с уродами ночи проводить.

— Глупости все это, — отмахнулся Данко. — А сейчас спросим женское мнение. Эль, вот у человека проблемы с ногами. Попал в пять лет в аварию. Ноги по частям собирали. Естественно шрамы остались.